Казахские степи

Воспоминания о Казахской степи почти стёрлись из моей памяти. Я не была там почти пятнадцать лет. Да и покидала страну я совсем ребёнком. Но несколько моментов я помню очень хорошо. Наверное именно дух Казахстана подарил мне любовь к путешествиям и свободе. Но если путешествия — дело наживное, то свобода должна прочно впиться в кровь.Вы когда-нибудь слышали, как шумит за окнами ветер, разгоняя песок? Песок степей это совсем не то, что морской или там речной. Нет. Он будто сказывает легенду. Древнюю, как сам мир. Он стекает каплю за каплей по раме отечественного производства, оставляя тонкие царапины на окне. Легенда гласит, что там было море. Бескрайнее, прекрасное и синее. Синее, как небо над головой. Но я не видела Арала. Он ушёл ещё до того, как пришла я. Наверное, этот песок плачет по нему. Плачет по потерянной воде. Ждёт, что она вернётся, а её всё нет.Вы видели когда-нибудь целое поле маленьких тюльпанчиков? Жёлтые и красные, они лежат неровным ковром, разбросанные там и тут. А меж ними такое пространство, которого никогда не встретишь в обычном поле. Но они прекрасны. Каждый цветок гордо тянется вверх. Под ещё не палящее солнце. Отчаянно тянется и тянется, зная, что ему осталось жить совсем всего ничего. Через неделю солнце припекает так, что становится трудно дышать. Постепенно воздух раскаляется и цветки умирают. Когда я жила в Казахстане, в моём городе почти не было деревьев. И потому мы умели их ценить. Зелень была чем-то священным. Родители одёргивали детей, которые по своему детскому неразумению пытались сорвать листики с деревьев. Люди начинают ценить что-то лишь, когда оно начинает исчезать из их жизни. Говорят, сейчас в моём городе разбили парки и возвели фонтаны, но я этого не видела.Вы когда-нибудь чувствовали, как воздух плывёт перед глазами, а его горячая пелена застилает лёгкие? Ты видишь то, чем будешь сейчас дышать. Ты даже можешь разогнать эту волну руками. Это завораживает. В этом жарком мареве всё движется будто с ленцой, неправдоподобно. Летит стрекоза, очень быстро перебирает крылышками. Её мир разделён на десятки мирков фасеточным зрением. Но ты медленно протягиваешь руку и берешь её за хвостик. Аккуратно. Так, чтобы не повредить тонкое игольчатое тельце. А она будто продолжает лететь в своём мирке. И когда ты её отпускаешь, она летит по прямой дальше. Ибо нет другого пути через это море огня.К середине лета температура воздуха переваливает глубоко за отметку сорок градусов. В городе, где почти нет тени восходит вечное солнце. Люди жмутся к раскалённым домам, ожидая поймать там остатки тени, асфальт утопает под ногами. Листва на деревьях грустно вянет вместе с людьми под горячи лучами. Дыни, и без того божественно медовые, тают во рту ещё быстрее. Их холодная мякоть растекается амброзией по всему телу. Дыни Казахстана несравнимы ни с чем на этой земле. Я тоскую по их вкусу. Это непередаваемо, когда каждый маленький кусочек хранит вкус, неподвластный разуму. Чистый, холодный, нежный мёд. Он тает во рту, обволакивая ароматом всё тело — с ног и до головы. Он вспоминается мне каждый раз, когда вижу суррогат этого овоща на рынках. Доходит до смешного. Когда торпеду чуть ли не из ближайшего Подмосковья пытаются продать как настоящую медовую. Или, что ещё забавнее, незрелую торпеду выдают за огуречную дыню. Честно спрашиваю: «Скажи, дорогой, тебе не стыдно такое г называть медовой дыней?». Прищуренные глаза пробегают по моей неазиатской внешности, но я уже знаю ответ.Бедствие всего того края — это бедность. Я хорошо помню казахов моего детства. Неопрятные, они зачастую не получали той работы, которую давали другим. Люди степей, они не имели образования. А на Байкануре необходимы мозги. Мой город. Он чуть дрожит от того, как на стартовой площадке прощается с землёй чудо техники. Он вязнет в предрассветном сером тумане, через секунду пронизывающимися красными лучами солнца. Он стоит на этой земле уже столько лет. И сегодня у него День Рождения. Сегодня 2 июня. Я смотрю на восход солнца в другой стране, ставшей мне домом, и думаю о том, как там уже часа 3 как жарит степь солнце.На аэродроме небольшие самолётики касаются земли. Теперь это открытый город. И в него может войти каждый. В нём есть парки и фонтаны. Искалеченные перестройкой дома отремонтированы, выбитые стёкла вставлены на места. Он преобразился и стал чужим. Я, наверное, никогда туда не вернусь. Мираж моего детства тает, как ломтик спелой дыни.02.06.05.